Планета Крым. общий обзор
Как у всякой порядочной планеты, у Крыма есть своя природа: материки, горы, поля, леса, недра, моря, население, история, хозяйство.
Природа
Крымский полуостров прицепился к Северному Причерноморью тоненькой пуповиной Перекопского перешейка, по которому, как артерии и нервы, проходят железная дорога, автомагистраль, Днепровско-Крымский канал и линии электропередач. С севера, запада и юга он омывается водами Черного, с востока — Азовского моря с его необычным заливом — Сивашом и Керченским проливом. (Вот его-то ширина в самом узком месте и составляет всего три километра, а по фарватеру проходит теперь государственная граница Украины и России.)
В целом Крым имеет форму ромбовидную, хотя и довольно неправильную. (Некоторые находят, что Крым имеет форму сердца, а поэт Илья Сельвинский увидел в нём... орла!)
Если от поэтических образов вернуться к геометрии и географии, то выясняется, что вдоль длинной диагонали этого ромба проходит 45-я географическая параллель (45° с.ш.) — ровно половина пути между Северным полюсом (90° с.ш.) и экватором (0°). И вот это замечательное обстоятельство, вместе с некоторыми другими, о которых дальше, сделало маленький Крым как бы отдельной планетой с необычайно разнообразными природными условиями.
А полуостров действительно невелик, При желании весь его можно гуляючи пересечь пешком по той самой 45-й параллели за какую-нибудь неделю. Если же оперировать строгими цифрами, то с севера на юг, по короткой диагонали ромба (от остатков Турецкого вала на Перекопе до оконечности мыса Сарыч соответственно) он составляет около 200 км, а с запада на восток, все по той же 45-й параллели, от оконечности мыса Кара-Мрун до мыса Фонарь (в Керченском проливе) — 320 км. Площадь Крыма — около 26 тыс. кв. км. А это меньше любой области Центральной России, которые, конечно, каждая по-своему, хороши, но никаким разнообразием природы обычно не отличаются. И здесь дело, конечно, не в одной только удачной географической широте. Ведь Крым — не гладкий лист географической карты, на котором расчерчены параллели и меридианы.
Земля (ландшафты, недра, флора)
Вот уж нет! Здесь невероятно красивые, но при этом очень сложные ландшафты. При взгляде с большого удаления, например из космоса, это выглядит так, будто от глади Причерноморской равнины, навстречу волнам Черного моря, накатывает вал земной тверди. Плоское подножие его где-то от широты Симферополя переходит в скат, сначала пологий, дальше на юг все более и более крутой. Вал морщится гребнями горных гряд и, наконец, с полуторакилометровой высоты разом обрушивается на морское побережье. Ещё это можно сравнить, пожалуй, действительно с расправленным птичьим крылом на взмахе.
Поэтому, на самом деле, нет никакого единого Крыма. На этой миниатюрной планете по крайней мере три континента: Крым Степной, Горный и Южный берег. Но и внутри этих материков нет никакого единообразия. Природа поделила их на области со своим неповторимым обликом каждая.
Преддверие (Степной Крым)
Те, кто отправится в Крым на поезде или автомобиле, через Перекоп, сначала увидит перед собой все ту же степь, которая сопровождала их весь предыдущий день от самого Харькова или Воронежа — плоское до самого горизонта пространство, почти сплошь распаханное, с островками садов в белых, широко разбросанных селах и светлыми, сквозными байрачными лесами в редких балках. Такой типично украинский (он же южнорусский) пейзаж занимает северную половину Крыма, но не всю, а только его середину. Сдвигаясь от нее к востоку или к западу, мы, не покидая равнины, попадем в совершенно иные страны.
Запад Степного (или, может быть, точнее, Равнинного) Крыма занимает каменистая возвышенная равнина Тарханкутского полуострова. Это уже не мягкие просторы Новороссии, а скорее шершавые, на первый взгляд безжизненные засушливые степи Южного Урала — оренбургские или курганские: те же редкие сухие травы, голые глинистые проплешины среди каменистых россыпей и развалов; комья перекати-поля... Чуть зеленее — в долинках редких ручьев, большую часть года сухих. Эта увалистая равнина обрывается к Черному морю крутым высоким уступом. Его высота местами достигает 60 м (Джангульский увал у с. Оленевки). И по всему побережью Каркинтинского залива эта стена увенчана как бы скульптурными изображениями самых причудливых существ — птиц, зверей и великанов, высеченных ручьями, дождями и ветрами. К подножию этой стены прилепилась узенькая полоска каменистого пляжа.
А к востоку от плодородных, или по-научному, типичных степей плавно спускается к Сивашу совершенно плоская низменность, сходная с Черными Землями Прикаспия — та же унылая, почти нагая высушенная земля, готовая при всяком сильном порыве ветра подняться в воздух тучей черной соленой пыли; солончаки, редкие былья сухих трав... И реки, умирающие, не достигнув моря... Только вместо глубокого, обильного Каспия — мертвые, пересоленные, мелкие воды Сиваша, «гнилого моря». (А само слово в переводе с татарского и значит «грязь».)
Да, и на самой лучшей и цветущей из планет не обойтись без собственной пустыни. Именно эти места русский поэт Сумароков, современник Ломоносова, бывший некоторое время главным судьей Таврической губернии, назвал «адовым чудищем, стерегущим Элизиум» (то есть рай). И такое впечатление может произвести Крым на тонкую поэтическую натуру!
Но зато при движении на юг типичные степи начинают приподниматься, бугриться и горбиться, образуя сначала даже не предгорья, а подножия предгорий. И сразу меняется все. Горные реки, не успевшие потерять своей стремительной силы, пропиливают себе долины по мере нашего продвижения на юг, вверх по течению, все более глубокие и красивые. И только что плоская степь на глазах превращается в живописную холмисто-увалистую страну. Пашни на «спинах» просторных возвышенностей, виноградники и дубравы (по-местному «дубки») на их склонах; огромные, на десятки гектаров, сады, аллеи пирамидальных тополей, акаций и дикого абрикоса на улицах поселков, городов и вдоль дорог... Местами мягкие, веселые склоны долин сменяются светлыми скальными обрывами. Пейзажи, которые можно увидеть и у нас, в России — например, в Эрмитаже или Пушкинском музее, на полотнах наших же мастеров (Сильвестра Щедрина, Карла Брюллова, Ореста Кипренского) — предгорья Апеннин, окрестности Флоренции или Болоньи, Лигурийское побережье — Генуя...
Тайник (Горный Крым)
Вот так, совершенно незаметно для самих себя мы оказались уже в Горном, или, как его ещё называют, Лесном Крыму (оба эти определения резко противопоставляют его Крыму Степному). Это истинное средоточие и тайник многочисленных сокровищ природы и истории. Для точности — свыше 170 природных объектов, заповедников, заказников, парков, ландшафтных памятников и т.п.; до 150 всемирно известных историко-археологиче-ских объектов — стоянок, городищ, некрополей, крепостей, убежищ и т. п.
Во многих смыслах — это ядро нашей малой планеты Крым. Но и оно, ядро, не однородно, а имеет сложное природное строение. Что делает его ещё более ценным для туриста и просто отдыхающего.
Итак, Горный Крым. Это, прежде всего, три горные гряды: Главная. Внутренняя и Внешняя (или Первая. Вторая и Третья соответственно). Пологими, выгнутыми к северу дугами они в общих чертах повторяют изгиб южного побережья полуострова и протягиваются от Севастополя на западе до Феодосии на востоке на 130 км. Общая ширина этой «трехъярусной» горной системы около 50 км. Гряды разделяются так называемыми продольными понижениями (Южное — между Главной и Внутренней грядой, Северное — между Внутренней и Внешней).
Мы начали знакомство с крымской географией, следуя с севера на юг, — так и продолжим Только с поезда или автомобиля пересядем теперь на троллейбус. (Ведь среди прочих крымских чудес и самый протяженный в Европе горный троллейбусный маршрут, причем пущенный аж в 1959 году. Когда никто ещё и не слыхивал слова «экология», кроме очень узкого круга очень узких специалистов-биологов. Да и они употребляли его совершенно не в сегодняшнем смысле.)
Гряды Крымских гор многим отличны друг от друга. Прежде всего, высотой: Внешняя — только до 340 м над уровнем моря, Главная — до 1542 (г. Роман-Кош, высшая точка Крыма). Различны и слагающие их породы, и покрывающая их растительность, и прорезающие их долины. Но все три имеют одну общую черту — у всех у них пологий северный склон и обрывистый южный. У геологов такая форма гор называется квестой, или куэстой (от латинского questa — косогор). Так получается, когда наклон (геологи говорят — «падение») каменных пластов, слагающих горы, не слишком крут и постоянен на значительном протяжении. (У геологов такое залегание пород называется «моноклиналь» — единый уклон — в отличие от складчатого залегания, когда пласты наклонены в разные стороны, или горизонтального, когда они вообще не имеют никакого наклона.)
Так вот, Крымские горы — это классический, вошедший во все учебники геологии пример такого природного явления — крупной моноклинали и порожденной ею горной системы.
Такова и Внешняя гряда, с которой начнется наше знакомство с этим крымским «материком». Подъем на неё с севера, из крымских степей, почти незаметен. Но зато на юг, в сторону Северного продольного понижения, она обрывается цепочкой невысоких уступов, разъединенных долинами рек и ручьев. Здесь, перед выходом на равнину, эти долины довольно широки и плодородны. Так что Внешняя гряда — это как бы цепочка скальных островков среди сплошного моря садов, виноградников, лесов и пашен. Да и то, если только обернуться на нее с юга, например от Симферополя. Или сверху. Например, из космоса.
Иное дело Внутренняя гряда. Это хоть и невысокие, но самые настоящие горы — с ущельями, гребнями, отдельными вершинами, седловинами, скалами и даже со своим Большим каньоном. Он хоть и поменьше Колорадского, но ничуть не менее величествен. Вообще природа устроила так, что квесты Внутренней гряды сильно напоминают горные системы американского Дикого Запада — хребет Сьерра-Невада, или плато Колорадо, конечно, в миниатюре. Это обстоятельство заметили и с успехом использовали наши кинематографисты. Вот, хотя бы фильм «Трест, который лопнул» (помните — «Боливар двоих не вывезет!»?). Снимался в окрестностях Бахчисарая.
Ещё ярче, масштабнее все эти черты выражены на Главной гряде, отделенной от Внутренней нешироким (6-8 км) Южным продольным понижением. От него плавно вздымаются пологие, покрытые лесами, северные склоны квесты, достигая высот 1300—1500 м над уровнем моря. И оттуда полуторакилометровым отвесным скальным уступом обрываются к побережью.
Эта грандиозная стена сооружена столь же грандиозными силами природы — жаром глубоких недр и Солнцем. Её пропиливают реки и ручьи, так что Главная гряда оказывается разделена седловинами («богазами» по-татарски) на отдельные крупные массивы, которые здесь называются «яйла» (то же самое, что «джайляу» где-нибудь в Средней Азии — слово, общее для многих языков тюркской группы, означает летнее отгонное пастбище). Всего таких массивов-яйл в Главной гряде насчитывают пять (с запада на восток): Ай-Петринская, Ялтинская, Никитская, Бабуга и Караби-Яйла.
Чуть в стороне, к северу от этой величественной цепи возвышаются ещё два гиганта — горы Демерджи («Кузнец») и Чатыр-Даг («Шатёр»). Хотя Чатыр-Даг и не самая высокая гора Крыма, но именно он господствует над крымскими пейзажами. В ясную погоду, при чистом, незамутнённом воздухе его видно чуть ли не от самого Перекопа — белым облаком зимой и темным в остальное время года. Природа позаботилась не только воздвигнуть эти два своих величественных творения, но и украсить их великолепными «скульптурными группами». Их здесь так много, они так разнообразны и неожиданны, дают столько пищи для фантазии, породили столько легенд у народов, с глубокой древности живших здесь, что все это место называют «Долиной привидений».
Ещё одна замечательная природная особенность Горного Крыма в том, что его недра пронизаны огромным количеством пустот. Это пещеры, галереи, шахты, колодцы, гроты и т. п. Их, только крупных, известных и уже обследованных спелеологами, здесь более восьми сотен. И среди них есть образования уникальные, которые можно поставить вровень с самыми известными подземными дворцами мира. Это пещеры Кизил-Коба (Красная) — самая протяженная в Крыму, до 13 км ходов на шести уровнях, с подземными озерами и залами; шахта Солдатская, достигнутая глубина которой свыше полукилометра; пещера Бишбаш-Коба — Тысячеглавая (где действительно были обнаружены останки — черепа — более тысячи человек. Тайна, так и не имеющая разгадки); шахта Большой Бузулук, где в глубине круглый год не тают ледопады, ледяные сталактиты и сталагмиты...
Крымские пещеры — отдельный и огромный мир, заслуживающий не упоминания в несколько строк, а отдельной большой книги. Они привлекали внимание сотен и тысяч людей со всего Советского Союза и многих других стран. Здесь проводились слеты и соревнования спелеологов самого высокого ранга. Неудивительно, что именно здесь, в Крыму, и родилась советская спелеология — сначала как увлечение, затем как спорт и отрасль науки. Ведь именно в Крыму, в Симферополе в 1958 г. возникла первая в Союзе спелеологическая секция.
Эти поразительные творения природы возникают в горных породах, которые относительно легко растворяются водой: в известняке, гипсе, каменной соли. Называется это явление «карст» — по имени местности в Словении, где оно впервые получило научное описание и объяснение. Вообще-то таких пород, особенно известняков, довольно много повсюду, но для образования настоящих пещер требуется сочетание ещё некоторых других благоприятных условий. Поэтому природные пещеры, а особенно большие, штука довольно редкая. И в мире не так много мест, где они есть, а тем более таких, где их много. Горный Крым — одно из них.
Такая природная исключительность Крыма породила множество исторических последствий. Ведь пещеры, гроты, скальные навесы служили местами обитания наших отдалённейших предков уже в древнекаменном веке: они были прекрасными укрытиями и убежищами в античной древности и в средние века. (Ведь именно в Горном Крыму зародилась и почти тысячу лет процветала культура так называемых пещерных городов. И самый известный из них — Чуфут-Кале.) Сослужили пещеры свою службу и партизанам в Гражданскую и Великую Отечественную войну.
Таков Горный Крым в самом ярком его обличье. На запад, к Севастополю и Балаклаве, квестовые гряды снижаются и уже не обрываются, а как бы сползают в море. А на восток, к Феодосии и даже Керчи, они тоже снижаются, приобретая совершенно новое обличье.
Восточное окончание Главной гряды — это, прежде всего, Кара-Даг (в крымско-татарском, да и во многих других тюркских языках, это значит «Черная гора». Но могут быть и другие значения — «Сильная», «Могучая», даже «Дурная» или «Злая»). Почему такая величественность в имени? Ведь это совсем невысокое даже для Крыма (до 576 м над уровнем моря) горное сооружение. Но оно совершенно необычайно по своему облику, строению, да и происхождению. В отличие от протяженных светлых обрывов и веселых лесистых склонов квестовых rop-яйл, Кара-Даг — это темный обнаженный массив, встающий прямо из моря причудливым и мрачным гигантским замком. Не зря «из моря». Именно взгляд с моря дает самое полное впечатление об этом чуде природы. Не зря и «замок». Среди множества затейливых природных изваяний, венчающих гребень Берегового хребта Кара-Дага, есть и «Король», и «Королева», и «Сфинкс», и целая «свита» всяких иных фигур, в которых каждый волен увидеть что-то свое. Особенности и отличия Кара-Дага от остальных крымских гор не случайны. По происхождению он — потухший древний вулкан. Точнее — вулканический аппарат. То есть особым образом «уложенная» совокупность продуктов вулканической деятельности. Это и застывшая лава множества извержении, и вулканические брекчии, то есть обломки застывших лавовых потоков, взломанных и вновь сцементированных новыми порциями расплавленного камня. Здесь и туфы — обломки той же лавы, но не излившейся, а «выстреленной» вулканом из своих недр грандиозными взрывами.
150-160 миллионов лет назад, в юрскую эпоху, все это кипело, гремело, взрывалось, вздымалось в самую стратосферу, изливалось огненными реками и обрушивалось раскаленным каменным градом на головы невинных динозавров.
Теперь все страсти стихли, но Черная гора продолжает жить своей неслышной, необъяснимой жизнью. Чтобы убедиться в этом, достаточно посидеть ночью на вершине Святой Горы (высшая точка Кара-Дага), когда темный камень отдает вам свое дневное тепло, когда почти невидимое море вздыхает, шуршит о берег волной и скребется галькой; когда дрожат, мигают и как бы струятся звезды, а степной бриз несет ароматы остывающей степи, и шелестит жесткой листвой неказистый, но опьяняюще душистый кустарник... Нет, честное слово, проведите одну ясную ночь без сна на вершине Кара-Дага! Не пожалеете! Во многих смыслах Кара-Даг имеет сходство, и наружное, и внутреннее — геологическое, с такими известными библейскими горами, как Синай и Хорив...
Далее, на запад от Кара-Дага, горы, как бы выдохшись, опадают и превращаются в довольно беспорядочное скопление округлых возвышенностей, увалов, гряд и гребней с понижениями, ложбинами и замкнутыми западинами между ними. С севера все это ограничивается невысоким (всего до 190 м над уровнем моря), но обрывистым Парпанским хребтом, который протягивается широтно вдоль всего Керченского полуострова до самого мыса Фонарь, вдающегося в Керченский пролив. Назвать все это холмистой равниной не поворачивается язык по одной причине: здесь нет обычного для равнин, того же Степного Крыма, например, покрова рыхлых отложений — песка, глины и т. п. Здесь прямо под довольно хилой почвой, а кое-где и без нее, на поверхности видны каменные слои. Причем лежат они не плоско, горизонтально, а изогнуто. (Геологи говорят — слои «смяты» или «дислоцированы» в складки.) И на поверхности земли получается приблизительно такая же узорчатая картина, как на древесном срезе. В геологии это называется «рисунок пластовых линий». Чем больше складок, чем они круче изогнуты, тем сложнее, прихотливее этот узор. Лучше всего это видно, конечно, с самолета или из космоса. На худой конец — при взгляде на космический или аэрофотоснимок.
Такая «неприкрытая» поверхность горных пород на относительно ровных местах — вещь довольно редкая и в геологии называется «пенеплен» (от фр. peneplaine — «почти равнина»). Пенеплены довольно обычны в Австралии, поближе к нам — в Монголии (Гоби), китайском Синцзяне.
Так называемый мелкосопочник на востоке Казахстана — тоже пенеплен. Великий русский геолог В. А. Обручев даже назвал всю эту область «Древнее темя Азии».
Под стать Гоби и растительность нашего Керченского пенеплена. Это полупустыня, да ещё местами засоленная. Конечно, Керченский полуостров не сравнить с великой пустыней Гоби, но ведь и Крым — это все же планета в миниатюре.
Ещё одна «фирменная», оригинальная черта природы Керченского полуострова — это грязевые сопки, периодически истекающие, даже «плюющиеся» горячей целебной грязью.
Сердцевина (Южный берег Крыма)
Теперь о самом благодатном «континенте» планеты Крым — о его Южном береге. Это столь известный в бывшем Союзе и всем соцлагере курорт — «Красная Ницца», что для него в разговоре не требовалось полного титулования. Достаточно было сказать ЮБК — и все всем становилось ясно. ЮБК — это море, солнце, горы, фрукты, вино, нега, радость — все, чего только ни пожелает душа! (Так же гордо звучало разве что «Сочи». Да и то потому, наверно, что само слово благозвучно в любой фразе: «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи...» «Ах, тогда в Сочах!») Но мы говорим о Крыме.
Хотя всем и все о ЮБК уже давно понятно, поэты и краеведы не устают награждать его все новыми хвалебными эпитетами. И даже как бы состязаются в этом славословии. Тут и «рай», и «жемчужина», и «сокровище», и (помните?) «Элизиум», и «сердцевина», и тому подобное... И все это совершенно справедливо, и к этому мы ещё не раз вернемся.
Что же представляет собой эта земля, если окинуть её единым взглядом, разом? Например, с вершины Ай-Петри («св. Петр» по-гречески), или Ялтинской Яйлы. (На восходе, когда клочьями разрывается предутренний туман и горы открываются морю, а море — горам.) Собственные впечатления таковы: длинный мазок густой, но легкой зеленой пены с узорами ярких белых вкраплений, подчеркнутый ярко-белой каймой прибоя, прилепился к безграничной, космической пустоте, вмещающей разом два оранжевых, ещё не слепящих солнца. И у этой пустоты, объединившей море и небо, был свой собственный цвет. Очень красивый, радостный, но совершенно не поддающийся передаче словами. Таким увиделся ЮБК с его городами, поселками, санаториями, садами, парками, лесами и пляжами студентам-практикантам, почти сорок лет назад пришедшим за тридцать верст провести свой заслуженный выходной на ялтинском пляже с молодым вином и чебуреками...
И в тот же самый час, но ещё за многие десятилетия до того, другому молодому бродяге эта же земля открылась с моря: «В необыкновенной ясности всходило солнце. Впереди, в голубоватой светящейся мгле медленно вырастали из моря очертания желтых гор, освещенных низкими, но яркими лучами. Это был Крым, но я не сразу узнал его. Он показался мне огромным островом, тонущим в утренней синеве.
Впервые я увидел из морской дали весь Крым, весь торжественный разворот его берегов от мыса Фиолента до Кара-Дага. Впервые я понял, как прекрасна эта земля, омытая одним из самых праздничных морей земного шара... Так, очевидно, представляли себе обетованную землю наши пращуры»... Увидев это, он стал знаменитым русским писателем. Узнали? Это Г.К. Паустовский.
Таковы ощущения очевидцев. На карте же ЮБК — это довольно узкая, от одного до нескольких километров, полоска суши между подножием Главной гряды и береговой линией (которая здесь практически постоянна. Ведь в Черном море вообще нет ни отливов, ни приливов, а у крымских берегов — и крупных ветровых сгонов и нагонов).
Но и в этой узенькой полоске умудрился вместиться целый мир разнообразия. Если пересекать её поперек, то, спустившись по отвесным скалам яйлы (что на поверку не так уж абсолютно невозможно, как мнится на первый взгляд), вы оказываетесь на вершине выпуклого округлого горба, который сначала довольно круто, а затем, становясь более плоским, переходит в одну, местами несколько практически горизонтальных поверхностей, как бы ступенек, нисходящих к морю. На них-то, на этих морских террасах в основном и угнездились города, поселки и отдельные учреждения курортной индустрии — санатории, пансионаты, дома отдыха, детские лагеря и т.п. Подсклоновые горбы-увалы прорезаны короткими, но довольно глубокими и крутыми ущельями, в которых бушуют самые настоящие горные речки, берущие начало аж на самых вершинах яйлы. Местами они даже образуют водопады. Не Виктория, конечно, не Ниагара, но все же...
В нескольких местах эту приморскую покатость пересекают короткие, но очень живописные отроги яйлы, обрывающиеся крутыми мысами прямо в море, или отдельные горы, как бы выпирающие массивными куполами то прямо из моря, то на некотором удалении от него. Самая известная и крупная из таких — Аю-Даг, Медведь-гора, прославленная на весь бывший Союз самым главным пионерским лагерем «Артек». А задолго до того эта гора была прославлена множеством легенд.
Таковы же горы Кастель, Плака, Партенит (Кучук-Аю). Их внешнее сходство не случайно, оно отражает общность их внутреннего строения и происхождения. Все они сложены горными породами, совершенно отличными от тех известняков, сланцев и песчаников, которые слагают яйлу. Это в основном темные диабазы — застывшая на глубине магма. А сами горы представляют собой «корни» некогда существовавших здесь вулканов, подобных тому, который сохранился в виде знакомого нам Кара-Дага. Геологи называют такие образования «субвулканические тела». Более скорое, чем в районе Кара-Дага, поднятие земной поверхности позволило разрушительным силам природы — водам и ветрам — уничтожить сами вулканические аппараты, «докопаться» до их источника. Это по существу те самые глубинные «топки», из которых вулканы получали свой жар, пламень, лаву и другие продукты извержений.
Но потом в недрах планеты что-то произошло, «топки» угасли, котлы раскаленной магмы стали громадными «грушами» тяжелого прочного темного камня — остывшими остатками бурного огненного прошлого.
Кара-Даг и субвулканы Южного берега — не все, что оставила в Крыму эпоха среднеюрского вулканизма. Остатки грандиозных лавовых потоков сохранились недалеко от Балаклавы. Они образуют мыс Фиолент с длинным, в полтора километра, 50 — 60-метровым обрывом, который называют скалой Ифигении. (Здесь одно из мест легендарного жертвенника таврской богини Девы, где девственные жрицы приносили ей в жертву незадачливых мореходов.) Все это наследие давнего геологического прошлого необычайно украшает и разнообразит ландшафты ЮБК. Каждое из таких образований представляет собой настоящий памятник природы.
Но не только древний вулканизм постарался над созданием и украшением Южного берега. Даже такие, казалось бы разрушительные и вредные явления, как оползни и обвалы, внесли свою лепту в созидание этого дивного края. Гигантские отторженцы яйлы образуют скальные гряды и даже целые горы, «съехавшие» к самому морю и как бы «тонущие» в нем. Такова Генуэзская скала у Гурзуфа, скала Парагильмен, оторвавшаяся от Ялтинской Яйлы, гора Биюк-Исар у Симеиза и другие. Некоторые из них в разные времена увенчаны различными строениями — крепостями, дворцами, монастырями. Кроме «увенчанных» и «не увенчанных» скальных отторженцев обвалы и оползни породили ещё одну особенность южнобережного ландшафта — так называемые хаосы. Это нагромождения известняковых глыб у подножия яйлы. Частично они поросли лесами и кустарниками, частично открыты в своей причудливой красе. Очень известны «хаосы» Алушты, Ялты, Симеиза. Зрелище по-своему завораживающее, в духе японской гравюры. Так даже силы разрушения постарались придать ещё большее очарование Южному берегу — действительно сокровищу и сердцевине планеты Крым.
Кстати, о сердцевине. Казалось бы, при всех своих достоинствах именно этого эпитета ЮБК все же не заслуживает. Ведь он расположен на краю полуострова. Но это с точки зрения географии. Если же взглянуть глубже, глазами геолога, то картина получится иная. Здесь уже говорилось, что геологически весь Горный Крым — это моноклиналь, мощная слоистая толща горных пород, наклоненная к северу. Однако, у геологов есть веские основания считать, что у этой моноклинали существует «пара» — точно такой же «пакет» пластов, но наклоненный к югу. Изначально они вместе составляли этакую грандиозную овальную выпуклость на теле планеты. Геологи называют такие образования антиклиналями. Если они очень большие и сложно устроенные — антиклинориями. А если совсем громадные, как Большой Кавказ, то мегантиклинориями. В какой-то момент своей геологической истории Крымский антиклинорий, или свод, раскололся по длинной оси. Северная его половина, или на геологическом языке «крыло», все последующее время медленно поднималась, а южная — опускалась. И теперь она под морскими водами. Этакая черноморская Атлантида. А вот сердцевина этого гигантского «пузыря» в результате вскрылась, чтобы через миллионы лет предстать нам в виде узкой полосы Южного берега Крыма.
Вот так, казалось бы, не очень удачное образное выражение чрезмерно восторженных литераторов отразило глубинную природную истину.
Горный Крым, если помните, называется также и Лесным. Склоны квест, подножия их уступов, межгрядовые понижения, долины рек одеты прекрасными лесами. И только вершины яйлы на Главной гряде свободны от них. Но зато покрыты горными лугами, которые в мае-июне представляют собой сплошной ковер цветов. И вообще растительный мир Горного Крыма необычайно разнообразен. Ведь пятую часть территории и без того маленького Крыма населяют почти две с половиной тысячи видов растений, в том числе двести — эндемичных. То есть вообще больше нигде на Земле не встречающихся. Главным образом это именно травы и кустарники горных лугов-яйл.
Сами крымские леса, как и горные леса во всем мире, устроены ярусами. Поэтому поднимаясь к вершинам, мы одновременно как бы совершаем долгое путешествие с юга на север — от субтропических лесов Средиземноморья к сосновым борам российского Севера. У географов это называется высотной поясностью. И она в общих чертах повторяет широтную зональность. Только в этом случае вместо сотен километров расстояния по меридиану — сотни метров по вертикали. И если бы нам удалось выбрать такой маршрут восхождения, который накоротке пересекает все эти крымские пояса подряд, то всего за полдня, от рассвета до зноя, мы посетили бы почти все ботанические зоны Евразии. За исключением разве что тундры. Попробуем!
Итак, стартуем у подножия Главной гряды, как бы на Пелопонесском полуострове в Греции или на Лигурийском побережье Италии. Здесь лес, в котором главные деревья — высокоствольный можжевельник и сосна Станкевича, или пицундская. Оба они — реликты палеогенового периода (25 — 65 миллионов лет назад). Между их могучими стволами распластались заросли дуба пушистого, грабинника (это то же, что, например, кедровый стланник по отношению к нормальному кедру). Здесь же удивительное дерево, которое в ботанике зовется земляничник мелкоплодный, а в народе попроще — бесстыдница. Это потому, что оно имеет обыкновение летом, в самую жару, сбрасывать старую кору, обнажая гладкий, зеленый омолодившийся ствол. Это чисто средиземноморское растение, и Крым — самый северный краешек его ареала. Здесь же и дикая фисташка, или терпентиновое дерево. Оно не дает орехов, но зато «потеет» скипидарным маслом... Где ещё можно увидеть все это разом, да не в оранжерее или ботаническом саду, а прямо в живой природе? И это ещё не все чудеса нижнего, субтропического пояса крымских лесов.
Поднявшись выше, до 300-400 м над уровнем моря, мы оказываемся в светлом, очень приятном смешанном лесу, напоминающем леса Франции, юга Германии, да и наше российское подстепье — Тамбовщину, Верхний Дон, окское Ополье.
Здесь царит корабельная сосна, а с нею и дуб высокоствольный, и дуб пушистый, и дуб скальный, и граб, и липа, и осина. Есть даже одна на весь Крым берёзовая роща! (Это недалеко от Алушты. Её умудрился заметить в своем стремительном крымском путешествии А.С. Пушкин. И он оказался первым из всех русских путешественников, кто письменно упомянул о ней. Вот уж действительно самый русский из всех русских писателей!)
И таким лесом можно подниматься до самых альпийских лугов на вершине яйлы. А если, отдышавшись, мы решимся спуститься по северному пологому склону квесты, то сразу попадем снова в лес, но уже в буковый.
Это поразительное творение природы! В нем оказываешься как будто бы в каком-то грандиозном строении, может быть в храме какого-то забытого божества — сумрачном, даже мрачном, перекрытом сплошным темным сводом крон, плотно сомкнутых на высоте 25-30 м. Под ногами лишенная всякого травяного покрова почва, а во все стороны, сколько видит глаз, бесконечная колоннада прямых, гладких, серых стволов, как бы смыкающих небо и землю... Здесь понимаешь, что это непременно должны были видеть создатели Карнака и Луксора. И только спустившись по северному склону до высоты 600-700 м над уровнем моря, возвращаемся в веселый мир дубравы, открытый небу, солнцу, с обильным разнообразным подлеском и сочной сплошной травой.
Если продолжить этот воображаемый маршрут далее вниз и на север, то дубовый лес станет изреживаться, разрываться, распадаться на отдельные лесные острова в степном море (те самые «дубки», о которых уже поминалось в рассказе о крымских степях).
Конечно, это очень сжатое, беглое описание растительного мира Крыма. Названы только самые главные, как говорят лесные специалисты, лесообразующие виды. Или уж те, о которых никак нельзя не упомянуть здесь, до того они «крымские». Кроме того, в действительности нет такого единого маршрута, на котором можно было увидеть все здесь описанное. Наконец, совсем, и сознательно, не упомянуто все то, что привнесено человеком за тысячи и тысячи лет его участия в жизни крымской природы. А это и пашни, и сады, и виноградники, и плантации роз, лаванды и табака; огороды, бахчи; придорожные аллеи жерделы, пирамидальных тополей, акации; парки на английский и французский манер; наконец, знаменитейший Никитский ботанический сад, где собрано до 30 тыс. видов растений со всего мира, вплоть до Австралии! Да мало ли чего ещё ни прижилось на щедрой крымской земле под благодатным крымским небом!
Такова в самых общих чертах суша планеты Крым. Теперь также коротко об её водах.
|
Записан
Подписаться на обновления
??????
???????, ????
?????
????????
???????
?????
?????????
????????
????????
???????
?????
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи